В произведениях Словацкого прочитывается «украинская самостоят | ✙Над пропастью кринжи✙
В произведениях Словацкого прочитывается «украинская самостоятельность», которой он требовал от своего земляка. Но это не только творческая, художественная, эстетическая самостоятельность; та самостоятельность имеет в себе дух политического мышления: поэт дошел не только до четкого понимания национальной обособленности Украины, но и к пророческому виденью будущего украинского государства.
Если прибавить все высказывания Словацкого об Украине к пророчеству, которое он выразил в поэме «Вацлав», то создается впечатление, что его «украинская самостоятельность» достигает Шевченковского уровня.
Поэма «Вацлав» заслуживает особого внимания читателя, потому что именно в этом произведении Словацкий пророчил воскресенье украинского государства. Поэма написана в 1835 г., она принадлежит к произведениям «украинской школы» в польской литературе, но выделяется среди них настоящим украинским патриотизмом.
Неудивительно, что здесь ощущается в целом ветер свободы свойственный человеку мыслящему. Впрочем, обо всем остальном в интервью Семесюка. Закончить хотелось лишь цитатой из эссе Михайловского про книгу Эрнста Юнгера "Уход в лес":
В постисторическом и постгуманистическом состоянии позднего модерна, где гарантии либеральных свобод прекрасно сочетаются с «паноптическими» техниками управления, нацеленными на тотальное дисциплинирование, контроль и надзор за публичной и частной жизнью граждан, Анарх хранит знание о трех спасительных силах, создающих неподконтрольное Левиафану пространство. Первая сила — это любое учение о трансценденции, вторая — любовь, третья — мусическая жизнь (или просто творчество). Вопрос о том, можно ли вообще противостоять планетарному «мировому государству», могуществу масс кажется неразрешимым лишь тем, кто подвержен сильному оптическому обману прогресса. Иллюзия неуклонно возрастающего комфорта и безболезненного существования приводит к тому, что подавляющее большинство людей уже не желает свободы, вернее, начинает даже бояться её. Анарха же, как и Ушедшего в Лес, отличает нестерпимая жажда свободы.
«Уход в Лес, — учит Юнгер, — это не либеральный и не романтический акт, но пространство действия маленьких элит, тех, кто кроме требований времени сознает нечто большее». Ушедший в Лес способен противостоять тиранической власти с оружием в руках, защищая свою жизнь и жизнь своих ближних. Но это не главное. Главное — он способен преодолевать боль и страх смерти, вплотную соприкасаясь с ней. Последовавший этим путем открывает изобилие «вневременного бытия», место тишины и покоя. Встречаясь со смертью, единичный человек освобождается от случайно-исторической индивидуальности и встречается с «человеком вообще», разрывает каузальные связи титанического мира и заглядывает в «вневременное».
(Александр Михайловский. Memorandum partisani sive anarchi)
