Значительную часть детства я прожил в Бехтеревском переулке. П | Гіркий Ґіньйоль
Значительную часть детства я прожил в Бехтеревском переулке. Покровский монастырь прямо у дома, Сенной рынок и «Квіти України» – мои первые киевские места, знакомые с детства.
«Квіти України», в которых тогда ещё действительно продавали цветы, находились практически напротив дома. Я помню это здание года с 97-го. Необычная архитектура, великолепный атриум, уникальный для Киева, и стильная вывеска над входом, казалось, стали неотъемлемой частью города, и останутся таковыми, пока он существует. Позже цветы в этом здании продавать перестали, а затем начали открывать там супермаркеты, магазины и прочее.
Сенной рынок снесли ещё в 2005 году. До сих пор помню реакцию на снос моего отца. Несколько крепких слов и безысходная грусть в глазах, словно умирает твой тяжелобольной родственник, а ты ничем не можешь ему помочь. Незадолго до сноса отец купил мне на Сенном мой первый нож. Помню, товарищ отца, который торговал на рынке, разглядывая мой новый Victorinox, сказал мне: «Мой отец мне в детстве тоже подарил нож. Однажды он спас мне жизнь. С помощью ножа я открыл замок в вагоне, где меня заперли. Всегда носи его с собой». В каком вагоне и зачем заперли друга отца, я не уточнял, но совету стараюсь следовать до сих пор.
А сегодня начали сносить «Квіти України». Только что я видел полуразрушенное здание, спецтехнику, согнанную застройщиком и небольшую группу отчаянных людей, которые пытаются не дать рабочим продолжить своё чёрное дело. Большинству, как всегда, плевать. На прошлой неделе мы ходили на митинг под «Квіти України», но уже тогда было понятно, что собравшаяся там публика ограничится чекином на модном протесте, а забор в итоге будут сносить те, кого они, эти модные люди, обычно называют фашистами и всячески презирают.
Эти руины сегодня — символ того Киева, который знали и любили мои родители, и который знаю и люблю я. И уже абсолютно неважно, под какими лозунгами и чьими руками уничтожается архитектурное наследие — во имя социализма при большевиках или под знамёнами огосударствленного «капитализма» сегодня — когда город захватывают жлобы, а горожане не могут защитить своё, то винить в целом, кроме самих себя, некого.
От Сенного у меня остался только нож, подаренный отцом. От «Квітів України», видимо, останется только память. Потому что жизнь цветов коротка, а защищать своё наследие и публичное пространство мы всё ещё не научились. Пара крепких слов, безысходная грусть в глазах и та горстка отчаянных — вот и всё, что у нас сейчас есть.
