- Наткнулся в ленте на очередной панегрик «героям сопротивлени | Arestovich / Official

- Наткнулся в ленте на очередной панегрик «героям сопротивления».

Кто-то когда-то еще в СССР не соглашался, боролся, диссидентствовал, преодолевал, а сегодня то ли умер, то ли годовщина.

Фон войны и пафос диссидентства/антиколониальной борьбы создает опасную психологическую подмену.

И она тем опаснее, чем незаметнее.

Это опасность подмены судьбы «борьбой», а наипаче - выдача такой подмены за норму и/или образец.

С психологической точки зрения диссидентство любого рода - это глубокая ненормальность.

Такие люди есть, и, видимо, будут всегда, но они не могут считаться ни нормой, ни образцом.

Каждый человек в чем-то несогласен со своим временем, но глубокое принципиальные несогласие с основными тенденциями, формами и концепциями, существующими в коллективном бессознательном своего времени/народа да еще желание противостоять им словом и делом, предполагает совершенно особый тип судьбы, ближе к трагическому или хотя бы драматическому.

Под этот тип миссии человеку дается и соответствующая психологическая оснастка - например, способность чувствовать большие источники и течения, формирующие океаны и моря коллективного сознания - чувства, малознакомые человеку с «нормальной» судьбой (нормальное взято здесь в кавычки, потому, что в вопросах предназначения ничего нормативного не бывает, все стороны личностно, и равнение на «норму» в таких делах есть ни что иное, как духовное растление).

Но психика работает, как качели:

- если высоко задрано одно качество, ищи и прорабатывай его противоположное, иначе - съедет крыша.

Сегодня, в силу травмы войны, крышечка давно набекрень.

Поэтому, как выдающийся диссидент своего времени и народа, я хочу спеть сегодня панегрик анти-диссидентству: способности гармонично жить в своем времени и среди своего народа, не вступая с ними в принципиальный конфликт.

Это тема «Полетов во сне и наяву».

Проблема героя Янковского не в том, что его жизнь скучна и не наполнена.

Его проблема в том, что он не может найти себя в своей «маленькой» жизни.

Между тем, ценность так называемой «обыденной» жизни огромна.

Умение проживать «обыкновенную» жизнь я вообще считаю одной из высших религиозных практик.

Во времена, когда масса увлечена измененными состояниями сознания, надрывом, пафосом, и путается в проклятиях и благословениях, умение жить свою тихую жизнь: да-да, телевизор, оливье, книжки, прогулки с собачкой, неспешное питие чая, и разговоры на кухне - и есть наша аскеза.

Маленькая психологическая справка:

- пока многие гоняются за откровениями после стакана аяуаски или гормонами «шокирующих» видео, самым таинственным и неразгаданным является так называемое «обыденное состояние сознание».

Никто до сих пор не знает - как оно возникает и поддерживается.

У высших проявлений человеческого духа много форм, и беда возникает тогда, когда одно пытаются вытеснить другим (как сегодня).

Но прочувствовать Божественное начало мира в глотке чая на своей маленькой кухне, и увидеть мировую тайну в птицах, перечеркнувших небо в пролете своего старенького окна, в собачке, притопавшей из комнаты и подставившей ухо, чтобы почесать - подвиг, ничуть не меньший, чем первая высадка на Луну.

В восточных притчах есть системный сюжет:

- великие мастера, достигни невероятных результатов, вопрошают божеств, о том, кто же самый лучший йог, маг, достигать?..

И им показывают обыкновенных людей, занимающихся самыми обыкновенными вещами, но - если проявить чуть-чуть внимания, то становится видно - что делают эти свои обыкновенные вещи с необыкновенной любовью.

Вот эта способность - полюбить свой старенький ковер с оленями, чашку, из которой пила еще бабушка, извлекать мудрость из старых фильмов, и получать истинное удовольствие от новой компьютерной игры, болеть за футбол, и сидеть с друзьями - и является одним из высших духовных подвигов «обыкновенного» да и любого человека.

Даже диссиденту, тянущемуся в нитку, чтобы изменить свое время, нужно уметь посидеть на кухне с любовью, медленно размешивая чай.

Травма войны возникает там, где слишком много надрыва.