Журналист Роман Доброхотов о том, какие сигналы о начале войны | Nachtigall
Журналист Роман Доброхотов о том, какие сигналы о начале войны поступали перед 24 февраля:
«Если посмотреть на последние месяцы, то мы получали совершенно противоречивые сигналы с разных сторон. С одной стороны, вся аналитика показывала, что никакой серьезной войны быть не может.
Потому что, первое: если Путин начнет войну, он ее проиграет, не осилит. Украина — крупнейшая европейская страна, у нее боеспособная армия, это просто суицид. И второе: он ополчит против себя весь мир. Это будет не то же самое, что в 2014 году. Россию начнут экономически гнобить, это будут настоящие, уже серьезные санкции. Я и многие мои знакомые были до последнего уверены, что это невозможно. При этом я с января с увеличивающейся амплитудой получал сигналы о том, что "нет, Путин настроен всерьез", "нет, он вынашивает планы нападения".
Сначала шли сливы через западные газеты — со ссылкой на спецслужбы. Мы несерьезно это воспринимали, потому что знаем, насколько достоверны все эти источники. Но потом вышли сами представители спецслужб — британских и американских — и они сказали: "Мы знаем, что Путин готовит нападение, и это серьезно". Потом, уже ближе к февралю, они прямо дату называли — 16-е число. Такого не бывает, чтобы спецслужбы ставили на кон свою репутацию. Такого не делают, если не уверены на 100 процентов.
Представительница одной из западных спецслужб объясняла нам потом, что это была попытка остановить войну, открыв карты, и дать возможность всем подготовиться. Украинские власти были предупреждены и все силовики были предупреждены. Они сделали необходимые приготовления, и это было очень важно.
Украинское население не было готово [к войне], я имею в виду, самые обычные люди. Их Зеленский наоборот успокаивал, не знаю, зачем. Я помню эфир украинского канала "Украина 24", там было шоу, уже когда российский парламент выступил про признание ДНР и ЛНР. Они меня выводят в эфир и говорят: "Как вы думаете, что это будет — просто признание или аннексия, оккупация территории?" Это за два дня до войны. И тут уже я спросил: "Вы уверены, что вам именно этот вопрос надо обсуждать сейчас? А не то, что на Киев пойдут танки?" Они были в шоке, они не хотели воспринимать эту информацию.
Это показывает, что был диссонанс двух разных повесток. Я стал верить в серьезность войны только числа 20-го [февраля]. В "Инсайдере"** мы готовились делать онлайн начиная с 16-го числа. Всю последнюю неделю у нас были ночные дежурства, мы были в полной боеготовности. Но при этом все равно оставалось чувство шока. Я потом спрашивал у всех своих коллег, и у всех было это же чувство — ты работаешь, пишешь новости, и одновременно мысли: "А это на самом деле происходит или я сейчас сплю?"»
Большое интервью с Романом: republic.ru/s/1jg51c
