«100 рассказов из истории медицины» Михаил Шифрин Цей том на | Фільм поганий - читай книжку

«100 рассказов из истории медицины»
Михаил Шифрин

Цей том на 800 сторінок я читала майже півроку по розділу в день. Історії написані легко і просто, зрозуміло навіть людині далекій від медицини.

Автор провів величезну роботу - історичний фактаж "упакований" цікаво і з гумором) Хто і за яких обставин відкрив певні хвороби, чому ще 100 років тому в медицину йшли перукарі-невдахи і як маркетинг дав поштовх розвитку різним медичним процедурам. Особливо мене здивувало як випадково ( ) було відкрито внутрішньо лікарняні інфекції.

У відділенні, де працювали бабки-повитухи, смертність серед породіль була 1-3%. Тоді як у відділенні, де працювали лікарі, жінки, які народжували, помирали у 40%. Виявилося, що лікарі проводили розтини, після чого не помивши руки, йшли оглядати породіль. Хтось таки побачив у цьому закономірність і перед входом у різні відділення лікарів змусили мити руки антисептиком. Після цього смертність знизилася. І так з багатьма речами, які зараз вважаються само собою зрозумілими.

#100РассказовИзИсторииМедицины
#МихаилШифрин
#скальпель_будь_ласка

Цитати:


Пустых мест анатомический театр не знал. Каждая аутопсия продолжалась три дня в торжественной обстановке, как месса, да и происходило все в реквизированной церкви. По большому счету такое вскрытие можно считать богослужением, поскольку оно имело целью поразить публику совершенством замысла Создателя. Коль скоро Господь сотворил человека по своему образу и подобию, можно познать Бога, исследуя, как устроен человек.

… Этот район кишел хирургами и врачами. Чтобы привлечь пациентов, нужно было чем-то выделяться.
И тут Хоузу попала в руки брошюра о том, как откачивают утопленников в Голландии. Освоив несколько приемов, новоявленный хирург дал объявление: всякий, кто между Лондонским и Вестминстерским мостами вытащит из Темзы тонущего и позовет Хоуза, получит золотую гинею. А если мистер Хоуз бездыханного утопленника спасет – две гинеи. За год аптекарь- хирург сумел вернуть к жизни несколько человек. О нем заговорил весь Лондон. Реклама получилась на зависть.

Видя, что Ларрей трудится с энтузиазмом, Наполеон не баловал его наградами – незачем платить там, где можно не платить.

Его просили остаться: ведь это большой урон для науки, и как вы бросите свой музей препаратов, дело всей жизни? На это Ходжкин ответил вполне по-достоевски: «Мы не сможем работать вместе. Вы передо мной виноваты, значит, вы будете мне мстить».

Кандинский вначале не верил в свой диагноз (острый психоз), считая, что наследственной предрасположенности в его роду нет. Здесь Виктор Хрисанфович ошибался: он просто оказался первым в семье душевнобольным.

Человек виновен, если не теряет ни свободу суждений (понимание своих действий), ни свободу выбора (способность сдержать свои импульсы). Кандинский сразил юристов таким аргументом: «Мы порой сохраняем свободу суждений, не имея свободы выборы». Слушатели переглянулись. Ведь так при Александре III жили все: думать позволялось что угодно, а делать можно было только то, что можно.

Пастер ублажал первого пациента [вакцина от бешенства] как мог. Мальчику разрешили играть в виварии. Он живо оценил прелести своего положения: 1) не надо ходить в школу и делать уроки; 2) целый день в его распоряжении кролики, куры и морские свинки, а главное – прелестные белые мыши. Новорожденных мышат мальчик носил на руках, дал всем имена и выхлопотал им помилование, то есть освобождение от опытов.

«Он был хороший человек, но душевнобольной. У каждого хирурга есть свое персональное кладбище, и профессионал должен уметь с этим жить».

Преступление против ученого, где бы он ни жил, - это покушение на будущее всего человечества.

Отец сказал …: «Есть и другие плохие новости. Вы, девочки, после тридцати можете заболеть [хореей Гентингтона] с вероятностью 50%». Сестра Элис ответила: «50%, что я останусь здоровой, - не такая уж плохая новость». А Нэнси решила не иметь детей, пока не появится надежный генетический тест.