История Ирвина Ялома об опыте быть терапевтом. «...Многих сво | коробочка салфеток

История Ирвина Ялома об опыте быть терапевтом.

«...Многих своих первых пациентов в Хопкинсе я помню со сверхъестественной ясностью. Среди них – Сара Б., жена техасского нефтяного магната, которая пробыла в больнице несколько месяцев с кататонической шизофренией. Она не произносила ни слова и часто застывала в одной позе на несколько часов.

Моя работа с ней была целиком и полностью интуитивной: супервизоры ничем особо помочь не могли, поскольку никто не знал, как лечить таких пациентов, – считалось, что до них невозможно достучаться.

Я старался встречаться с ней ежедневно, не менее чем по пятнадцать минут, в моем маленьком кабинете, расположенном в длинном коридоре сразу за ее палатой. Сара пробыла совершенно немой не один месяц, и поскольку она никогда не реагировала на вопросы ни словом, ни жестом, все беседы вел я сам.
Я рассказывал ей о своем дне, зачитывал газетные заголовки, делился своими мыслями по поводу групповых встреч в палате, говорил о проблемах, которые я исследовал в своем личном анализе, и о книгах, которые читал. Иногда ее губы шевелились, но с них не слетало ни звука; выражение лица никогда не менялось, а взгляд больших, жалобных голубых глаз оставался прикованным к моему лицу.
А потом однажды, когда я разглагольствовал о погоде, она внезапно поднялась, подошла ко мне и крепко поцеловала прямо в губы. Я был ошарашен, не знал, что сказать, но сумел сохранить самообладание – и, поразмыслив вслух о возможных причинах этого поцелуя, сопроводил Сару обратно в палату, а потом помчался в кабинет своего супервизора, чтобы обсудить этот инцидент.
Единственное, в чем я не признался супервизору, – что поцелуй доставил мне немалое удовольствие: Сара была привлекательной женщиной, и прикосновение ее губ меня возбудило, но я ни на миг не забыл, что мое дело – лечить ее.

После этого еще несколько недель все шло как прежде, пока я не решил попробовать курс лечения пакаталом, новым общим транквилизатором, который только-только вышел на рынок (сейчас от него уже давно отказались).
К всеобщему удивлению, не прошло и недели, как Сара стала другим человеком, начала разговаривать и, как правило, довольно связно. Сидя в моем кабинете, мы подробно обсуждали стресс в ее жизни до болезни, и в какой-то момент я сказал о своих чувствах по поводу наших встреч в ее период безмолвия и о своих сомнениях насчет того, давал ли я ей что-то во время этих сеансов.
– О нет, доктор Ялом! Вы зря сомневались, – ответила она. – Пусть вам так не кажется. Все это время вы были для меня как хлеб насущный.

Я был для нее как хлеб насущный. Эти слова и этот момент остались со мной навсегда.
Это воспоминание часто приходит, когда я сижу наедине с пациентом, не представляя, что происходит, не в состоянии сделать никаких полезных или осмысленных замечаний. Тогда я думаю о милой Саре Б. и напоминаю себе, что присутствие, расспросы и внимание психотерапевта могут оказывать поддержку пациенту такими способами, которых мы даже не представляем»