2023-05-06 20:12:51
Ещё раз о пацифизме - ответ Владиславу Угольному.
Владислав Угольный, всеми силами поддерживающий России в войне, и делающий много для победы, написал довольно специфический пацифистский текст - почитайте его.
Я же с ним не согласен. Действительно, большой войны следует избегать, я уже писал, что насилие часто происходит от недостатка фантазии.
Но сама принципиальная этическая максима, что "война - это плохо" - разрушительна. Она размывает ткань государственности, ведёт её к деградации.
Централизованные государства нового типа - после Вестфальского мира - появились для войны. Никакой герцог, никакое казачество, или пиратство, никакой Орден были не в силах противостоять государству, способному содержать регулярную армию, а в дальнейшем нации, способной к мобилизации.
Если есть идея, что война, как таковая, это нечто этически неприемлемое, то государство теряет свой изначальный смысл. Нет экзистенциальных причин для его эффективности и благоустроенности. Нет экзистенциальных причин, по которым гражданская власть и гражданский чиновник будут работать хорошо, ведь ничего поистине серьёзного, важного, от него не ожидается. Он не несёт критической ответственности.
Значит, не будет высокого статуса чиновника, учёного, офицера. Не будет самоуважения, доходившего в прежние времена до чести. Не будет соответсвующего символизма и эстетики, которые мы наблюдали на Западе прежде. И которые во всём подчёркивали высокий статус государственного мужа. Он несёт большую ответственность, от него зависит создание и работа инфраструктуры и институтов, которые могут столкнуться с самыми трудными испытаниями, от них зависит судьба государства и нации. За эту ответственность государственный муж имеет свои привилегии.
Так, например, в Риме появилась сеть каменных дорог, по которым когда-то двигались легионы и их снабжение, и которая до сих пор определяет европейскую логистику, также, например, в РИ и Германии начали строиться сети железных дорог.
Учёный, что в старой Европе, в Советском союзе, и даже в США времён холодной войны имел высокий статус, и наука достигла чудесного уровня.
Ближе к концу 20 века и в 21 веке наука скорее деградировала. Скажем, Гротендик - учёный 50-60-х годов, будь он сейчас жив и в расцвете, очень быстро бы смог разобраться во всём, что алгебраисты придумали после него. Они до сих пор мыслят в его парадигме - на языке схем, пучков, когомологий, категорий. Если же отмотать аналогичное время от Гротендика назад - к Дирихле, или даже к Артину, или Гильберту - те бы не поняли почти ничего в творчестве Гротендика, им бы пришлось садиться за парту, и долго и последовательно учиться, как студентам.
Здесь интересно, что Гротендик, будучи пацифистом, ушёл из математики, когда узнал, что
IHÉS - Институт высших научных исследований во Франции, в котором он работал, финансируются военными. Вот да, военные финансировали "абстрактную чепуху" - им было всё интересно, всё надо.
В сознании "конца истории", выводящем войну за пределы бытия, централизованное государство, теряющее свой изначальный смысл, вынужденно обретает новый. Появляется идея "государства всеобщего благоденствия". В корне левая идея: государство тотально заботится о безопасности человека внутри своих границ. Понимание такой безопасности расширяется: человека нужно защитить сначала от преступности, потом от нужды, потом от дискримминации. Политика становится глубоко популистской и ориентированных на самых слабых - тех, кто более других, рассчитывает на помощь такого государства.
Наконец, теряется идея мужественности: зачем мальчику играть в солдатиков, к чему такая токсичная маскулинность. Почему бы ему не поиграть во что-нибудь более эмпатичное. Это приближает нас к патологичной идее произвольности пола, и даже замены его на условность.
Государство перестаёт быть сакральным, перестаёт быть серьёзным. Оно уже не обладает символическим капиталом, и не может его даровать, быть источником высокого статуса. В итоге эта сфера вульгаризируется. В пределе
78 views17:12
Р
