2021-03-07 15:34:57
1924: Джордж Гершвин, «Рапсодия в стиле блюз» для фортепиано с оркестром.
—
А вот контекст 1924 года. Ленин отправился в ад налегке, оставив на память пару смешных фотографий и свое тело-гриб в Мавзолее. Сталин начинает свой путь к успеху. Великобритания, подумав, что хуже не будет, признает СССР как государство. Но мы-то знаем, что хуже бывает. И хуже, и хуже, и хуже. Другой делатель все хуже и хуже, Гитлер, (с идеями, сформировавшимися в той же стране, где и идеи коммунизма) выходит из тюрьмы за Пивной путч, и тоже скатерть к успеху уже постелена. Что забавно, рейхканцлер Маркс уходит в отставку. В общем, два самых кровавых мерзавца стартанули почти одновременно. Менее кровавые в будущем фашисты в Италии побеждают на выборах, и когда социалистический лидер Джакомо Маттеотти выступает против них, через несколько дней его похищают и убивают. Османский халифат окончательно ликвидируется, прерывая 407-летнюю цепочку халифов. Эта рана особенно сильно закровоточила недавно в бородатых головах ИГ. Андре Бретон публикует Сюрреалистический манифест (чистый психический автоматизм), благодаря которому Дали потом сделался самым модным (и коммерческим) парнем в головах широких масс. В Харькове в театре им. Франка ставили «Вия», Тичина публикует «Вітер з України», Семенко и панфутуристы публикую первый и последний номер журнала «Гонг Комункульта» и выпускает «Кобзарь».
Умер Кафка.
—
Теперь о композиции. Говорит @piano119.
Самый известный и один из самых удачных сплавов джаза и академа. И, пожалуй, первый, где они на равных: до этого в акадаме джазу по большей части отводилась роль экзотической диковинки, дань моде и времени.
Гершвин написал рапсодию за месяц, после того как увидел в «Нью-Йорк Трибьюн» объявление своего приятеля и руководителя джазового оркестра Пола Уайтмена о том, что якобы он уже пишет для ближайшего концерта этого самого оркестра новую сногсшибательную штуку, которую они представят на суд и радость публике не позже чем через месяц. Сам Гершвин был об этом ни сном ни духом.
Дело в том, что Уайтмен решил обскакать своего конкурента Винсента Лопеза и тиснул анонс на опережение. Риска для Уайтмена здесь не было никакого: у Гершвина был превосходный характер, его все любили. Уайтмен прекрасно понимал, что безотказный Гершвин оценит его «шутку», и не только не возмутится, но его даже не придётся уламывать.
Ну а то, что вдобавок ко всему нужно было управиться всего за месяц — тоже не беда, Гершивну было по плечу и не такое.
В его талантах никто не сомневался, разброс хвалебных мнений о нём впечатляет — от Мориса Равеля до Арнольда Шёнберга и Игоря Стравинского. Двое последних были крайне сдержаны (мягко говоря!) на похвалы для своих коллег.
Шёнберг о Гершвине:
«То, что он совершил, — это вклад не только в американскую музыку, но и всего мира».
Под этим подписались бы многие.
Изрядная доля авантюрности в написании рапсодии пошла ей только на пользу: азарт, кураж, полётность и ощущение веселья и радости, задорных и лёгких, на одном дыхании.
—
Рапсодию играют очень часто, на грани заезженности (а то и за). Есть масса хороших и ещё больше плохих исполнений, но мне очень нравится как её сделал Леонард Бернстайн.
Ленни в первую голову дирижёр, только потом композитор, а пианист так и вовсе в третью, если не в четвёртую. Садился за рояль он редко, но метко. Несомненно, в этой штуке Гершвина он рубит поболе многих иных виртуозов — мне кажется, рапсодию можно считать его музыкальным портретом (как, кстати, и для Гершвина), а художник он великий.
Здесь ему аккомпанируют его верные нью-йоркцы. Залихватское кларнетовое соло во вступлении — дело рук, лёгких, губ и души Стенли Дракера. Важная часть: она задаёт тон, а иногда либо делает погоду, либо портит всю малину.
516 viewsedited 12:34
З
